27 марта в Высшей школе экономики в рамках проекта «Весенний диалог: политики и студенты» прошла встреча с разработчиками Стратегии-2020. Собрать в одной аудитории практиков и студентов — так обозначила цель нового цикла встреч его модератор, директор ВШЭ по связям с общественностью Валерия Касамара. «За время выборов мы поняли, — сказала она, — что обсуждение политических вопросов активно происходит в двух аудиториях, которые между собой не пересекаются, а если пересекаются, то без особого результата. Постараемся исправить ситуацию».
«Держать ответ» вызвались ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, научный руководитель университета Евгений Ясин, первый проректор Лев Якобсон, директор Института «Центр развития» Наталья Акиндинова и аналитик Дирекции по экспертно-аналитической работе ВШЭ Борис Грозовский. Все они принимали непосредственное участие в разработке ключевых положений Стратегии-2020.
«Я согласен с тем, что эта работа является в каком-то смысле уникальной, особенно если учесть ее сроки, — сказал, предваряя обсуждение, Евгений Ясин. — В течение нескольких лет велась наработка, привлекалось около тысячи экспертов, и те результаты, которые получены, представляют стратегию развития страны на следующие десять и даже больше лет, причем в таком варианте, которому трудно предложить альтернативу. Мы должны реализовывать новую модель экономического роста, которая обеспечивала бы желаемые результаты при имеющихся ограничениях».
По словам Евгения Ясина, инерционный сценарий развития, то есть сохранение текущей ориентации экономики на экспорт нефти и газа, имеет довольно близкие пределы. Рост сбережений российских граждан последние годы, например, отставал от роста их расходов. Необходимо учитывать и такой фактор, как смена тенденций на рынке труда: если до кризиса средний рост численности трудовых ресурсов составлял 2,2% в год, то «в последующие годы нас ждет ежегодное снижение рабочей силы на 1%, и даже если население начнет увеличиваться, то трудовые ресурсы за этот счет пополнятся нескоро».
Источниками нового роста российского экономики (примерно на уровне 4% в год) Евгений Ясин видит увеличение производительности труда (в самый удачный докризисный год оно составило 5,2%) и усиление деловой активности. Для последнего жизненно необходима работа таких институтов, как права собственности, честный суд, и создание прозрачных условий функционирования рынка.
«Я сюда пришел с интересного семинара по российской нефтяной промышленности, который проводит профессор Крюков, — пояснил свою мысль на конкретном примере Евгений Ясин. — От услышанного там я пришел в ужас и восторг. В ужас, потому что эта отрасль так зарегулирована и так замучена, что дальше некуда. Но в то же время есть возможность ее освободить. За счет улучшения уровня организации, за счет устранения с рынка многочисленных препятствий, мы можем добиться там очень серьезных успехов».
Обсуждение Стратегии началось с весьма распространенного сопоставления — некоторых гостей встречи заинтересовало, как при 4-процентных темпах экономического роста можно догнать и перегнать растущий в два раза быстрее Китай. Евгений Ясин в ответ предложил не устраивать изматывающие экономические гонки. Таких обширных и дешевых ресурсов рабочей силы у России нет и не будет, да и в Китае она будет год от года дорожать, что приведет к замедлению роста. Развитые экономики в будущем будут бороться не за рост как таковой, а за то, чтобы отодвинуть технологическую границу, к которой они сейчас вплотную подобрались. А здесь ключевая роль принадлежит научной и инновационной сферам, в которых преимущества перед Россией, а тем более перед развитыми экономиками Запада, у Китая, нет.
Следующий вопрос касался того, по чьему заказу велась разработка Стратегии-2020 и кто ее должен будет реализовывать. «В конце 2010 года в Вышку приезжал Владимир Путин, в том числе с целью поставить перед нами эту задачу, — объяснил Евгений Ясин. — Мы ее выполняли в расчете на то, что ее результатами воспользуется то правительство, которое получит полномочия в мае этого года».
«Это был не заказ, а задание, — добавил, в свою очередь, Лев Якобсон. — Нам за него никто не платил, деньги были выделены только на проведение эмпирических исследований. Работали над Стратегией не только специалисты Вышки и Академии народного хозяйства, но и многие другие эксперты — всего более тысячи человек. Речь не шла о написании очередной программы правительства — мы готовили широкий анализ реалий, обозначали развилки. Вы можете сравнить предвыборные статьи Путина с тем, что написано в нашем докладе, и увидите много похожего. Но и Навальный, когда его спросили, какая у него экономическая программа, сказал, что он согласен со Стратегией-2020, только не верит, что Путин ее реализует».
Но верят ли сами разработчики Стратегии в то, что Владимир Путин действительно претворит ее в жизнь? Ярослав Кузьминов полагает, что у избранного президента «есть несколько векторов». «Есть вектор продолжения нынешней политики, но он практически тупиковый, и я думаю, что для Путина это достаточно очевидно», — сказал ректор ВШЭ. Он напомнил о том, что вывод об исчерпанности модели экономического роста, существовавшей в двухтысячных годах, был официально сделан правительством еще перед кризисом. Просто в кризис это заявление «прошло мимо внимания общественности».
Авторы Стратегии в каждом ее секторе предложили политикам «выбор между альтернативами». По ряду направлений, по словам Ярослава Кузьминова, этот выбор сделан — состоялись соответствующие совещания у Дмитрия Медведева с участием Путина и ключевых министров. Однако есть и несколько изъятий из Стратегии. Наиболее заметные из них связаны с реформой пенсионной системы.
«По пенсионной системе Путин и Медведев не согласились с предложениями, которые мы считаем оптимальными, — признал Ярослав Кузьминов. — Мы считаем, что чрезмерно высока пенсионная нагрузка, которая сейчас ложится на бюджет, и что необходим энергичный переход к иной системе — и накопительной, и связанной с изменением пенсионного возраста. Нынешний пенсионный возраст сложился в то время, когда люди работали сорок лет, а жили после ухода на пенсию пять лет. При такой ситуации эти отчисления работали. Сейчас люди работают тридцать лет, потому что долго учатся, а по выходе на пенсию живут пятнадцать-двадцать лет. И это замечательно. Но общество должно приспосабливаться к новой реальности. Нужно понимать, что если ничего не менять, то у нынешнего среднего класса просто не будет пенсии, которая позволила бы хоть отчасти воспроизводить привычный для него образ жизни».
Впрочем, убеждать в необходимости перехода к накопительной системе, необходимости самостоятельно производить отчисления в пенсионный фонд при гарантии сохранности этих денег со стороны государства, необходимо не столько власть, сколько население. Пенсионная реформа непопулярна, и правительству, даже осознающему ее необходимость, трудно будет пойти против настроения избирателей. Кстати, аналогичная ситуация складывается и с другой инициативой авторов Стратегии — введением акциза на бензин для финансирования дорожного строительства.
Между тем Евгений Ясин заметил, что во всем мире есть только две крупные страны, в которых средства в пенсионный фонд отчисляют не сами работники — помимо России, это значительно уступающая ей по численности населения Австралия. Резерв повышения отчислений в страховые фонды Евгений Ясин видит в том числе в увеличении заработанной платы. Привычный контраргумент (риск роста инфляции) научный руководитель ВШЭ парирует таким доводом: удорожание рабочей силы стимулирует работодателей к сокращению издержек и внедрению новых технологий, отчего экономика только выиграет.
В продвижении «непопулярных», но необходимых реформ Ярослав Кузьминов рассчитывает на поддержку среднего класса, который, как показывают последние события, «умеет заставить власть себя слушать». Обнадеживает то, что его доля продолжит увеличиваться и к следующему избирательному циклу может достичь 35%.
На вопрос о критериях отнесения к среднему классу ректор ВШЭ ответил, что из десятков определений ему нравится такое: средний класс — это люди, которые могут выбирать. Благодаря имеющимся доходам — выбирать место работы (для них потеря заработка на два-три месяца не означает социальной катастрофы), место отдыха, продукты питания, одежду, автомобиль. А благодаря полученному образованию — выбирать образ жизни, строить карьеру, наконец, быть гражданами.
Борис Грозовский, поддерживая высказанные предложения по реформированию страховых отчислений, остановился на проблеме доверия. Для того чтобы прописанные в Стратегии схемы заработали, считает он, все тот же средний класс, да и другие налогоплательщики должны быть уверены в том, что отчисляемые ими средства не будут попросту разворовываться.
О том, что в Стратегии прописаны некоторые меры по противодействию коррупции и оптимизации расходов, говорила Наталья Акиндинова. Она, в частности, отметила, что неэффективные расходы бюджета предлагается сократить, а высвободившиеся средства распределить на приоритетные секторы — здравоохранение, образование и инфраструктуру. Авторам Стратегии представляются неоптимальными нынешние расходы на силовой блок — численность работников правоохранительных органов нужно сокращать (сейчас их в России на одного гражданина приходится втрое больше, чем в европейских странах), но оставшимся «силовикам» необходимо выплачивать адекватную зарплату. Предлагается реформировать также систему госзакупок — введение Федеральной контрактной системы позволит сэкономить до 15-20% расходов на нее и сделать весь механизм более прозрачным и подконтрольным общественности.
Еще один вопрос, поступивший из аудитории, касался персоналий, а точнее одной фамилии: какое влияние на реализацию Стратегии окажет отсутствие на посту министра финансов Алексея Кудрина, жестко высказывавшегося против увеличения расходов бюджета? «Мы готовили Стратегию не под конкретную персону, и замену Кудрину мы не искали, — ответил Евгений Ясин. — Ключевым элементом Стратегии является включение механизмов, повышающих активность бизнеса и граждан».
Особое внимание научный руководитель ВШЭ обратил на «цикл вопросов о взаимоотношениях между городами и государством». Авторы предлагают новые подходы к восстановлению местного самоуправления. «Такие же вопросы поднимались в начале двухтысячных в «программе Грефа», — заметил Евгений Ясин. — Пару лет назад сам Греф и тот же Кудрин заявляли, что эта программа выполнена на 30-35%. А я могу сказать, что не на 35%, а максимум на 15%. А что касается самоуправления, то в тучные годы мы не только ничего не сделали, но сделали все наоборот. Возьмите нынешнее законодательство в этой сфере — там никакого самоуправления нет».
Евгений Ясин не считает нужным идеологизировать ту или иную концепцию развития государства (соответствующий вопрос также был задан на встрече). Напомнив фразу известного социолога Льва Гудкова о том, что развитость общества определяется его многообразием, Евгений Ясин привел пример европейской культуры, свободной от идеологий, как «наиболее продуктивной». А Валерия Касамара, отметив значимость «гражданского патриотизма», посетовала на то, что российская элита, в отличие от элит многих других стран, не является «референтной группой, на систему ценностей которой можно было бы ориентироваться».
Завершал обсуждение Ярослав Кузьминов, которому были заданы вопросы о том, на что должна ориентироваться инновационная экономика — экспорт или внутреннее потребление, и о том, почему в Стратегии основной упор сделан на сервисную экономику, а не реальную промышленность. Отвечая на первый вопрос, ректор ВШЭ напомнил о результатах исследования, проведенного пять лет назад командой первого проректора ВШЭ Леонида Гохберга. По его итогам выяснилось, что половина малых предприятий в интеллектуальных секторах крупнейших городов России (не считая Москву и Петербург) уже работает на внешний рынок. Куда будут обращены услуги интеллектуальной экономики и экономики впечатлений, зависит, на взгляд Ярослава Кузьминова, от двух факторов. Первый из них — фактор случайности, «непонятно, кто на этом направлении может вырваться вперед». Второй фактор постоянный и связан, как ни странно, с уровнем владения профессиональным английским языком, от которого зависит, насколько легко и выгодно (особенно это касается малого и среднего бизнеса) предприятиям работать с зарубежными клиентами, не отвлекая значительные средства на англоязычное сопровождение своей деятельности.
Что же касается «уклона» в сторону сервисной экономики, то он вполне закономерен. По оценкам экспертов, к 2050 году доля услуг составит более 50% мирового ВВП (значительно возрастет роль таких секторов, как образование, медицина, здравоохранение — всего, что уже сейчас можно называть «экономикой тела»). А вот доля обрабатывающей промышленности может снизиться до 5%.
«Экономика будет настолько другая, что сейчас это трудно представить, — считает Ярослав Кузьминов. — И по большому счету какая разница, где будут применяться инновации? Главное, чтобы были люди, способные эти инновации генерировать. А для этого нужно развивать школу и университеты, инвестировать в человеческий капитал».
«Мы не собираемся строить экономику вообще без обрабатывающей промышленности, — добавил ректор Вышки. — Ее исключение было бы вредно для экономики, у нас достаточно большой рынок, чтобы мы могли найти сектора, в которых сами можем делать для себя, условно говоря, ботинки и автомобили. Но у нас ограниченное количество ресурсов, и нам важно не ошибиться с их вложением. Сейчас мы можем высвободить 5% ВВП — больше нельзя. Можно все их «вбухать» в мост на остров Русский, можно все их направить в электронную промышленность, которая продолжит выпускать микросхемы, отстающие от тайваньских. Но только есть очень высокий риск, что мы вложимся во вчерашний день. Чтобы этого не произошло, нам нужно определить три ключевые сферы вложений средств налогоплательщиков — дороги, без которых ничего не будет, образование и здравоохранение. Вот сюда не опасно вкладываться всему обществу. В остальных секторах пусть рискуют капиталисты со своими деньгами, а государство гарантирует им прозрачные правила игры и защиту прав собственности».
Олег Серегин
Фото: Никита Бензорук