Обновленный вариант «Стратегии 2020» представлен в правительство и в скором времени будет рассмотрен на заседании кабинета министров. Учитывает ли обновленная «Стратегия-2020» возможное повторение рецессии мировой экономики, каковы основы новой модели экономического роста и есть ли у России внутренние резервы роста, РИА «Новости» поинтересовалось у одного из руководителей экспертной работы, ректора Российской академии народного хозяйства и государственной службы и соруководителя экспертной группы №1 «Новая модель экономического роста» Владимира Мау.
РИА «Новости»: Как бы Вы сформулировали основные положения новой модели экономического роста, которую разрабатывает «Стратегия-2020»?
В.А. Мау: Если коротко, то это переход от модели, основанной на стимулировании спроса, к модели, основанной на стимулировании предложения. Это означает необходимость низкой инфляции, низких процентных ставок, достаточно низких налогов и сбалансированной макроэкономики. Плюс – это мантра всех экономистов – деловой климат и институты.
РИА «Новости»: Есть ли взаимосвязь между конкурентоспособностью страны и паритетом покупательной способности?
В.А. Мау: Есть, но она нелинейная. Представление о том, что чем ниже курс национальной валюты, тем выше конкурентоспособность, не работает. Это работает только для бедных стран. По мере экономического роста валютный курс объективно укрепляется, поскольку экономика укрепляется, и на смену искусственному инструменту повышения конкурентоспособности (заниженной валюте) должен появляться другой – производительность труда. То есть производительность труда по мере укрепления курса национальной валюты, экономического роста компенсирует те потери, которые возникают при укреплении курса национальной валюты.
РИА «Новости»: Вы часто говорите, что Россия – это страна с плохими институтами и тем не менее дорогой рабочей силой. Какие пути выхода возможны из этой ситуации? И возможно ли это без сильных социальных потрясений?
В.А. Мау: Сильные социальные потрясения здесь вообще ни при чем. Выхода два. Один оптимистический. Это улучшение институтов до уровня качества человеческого капитала и, соответственно, рабочей силы. Другой – деградация рабочей силы до уровня институтов. Второй риск есть, и, на мой взгляд, для эксперта очень важно подчеркнуть именно этот риск, потому что одна из проблем, которые мы видим, состоит в том, что креативный класс является гражданином мира, и он живет, а главное не то, что живет, – он лечится и учится везде по миру, в этом смысле предъявляет спрос на хорошее образование. А неквалифицированная миграция, которая нам нужна и которая приезжает в Россию, тем не менее занижает качество рабочей силы, предъявляя спрос на более низкое качество образования, более низкое качество здравоохранения. На мой взгляд, это очень сложная ловушка, очень важная ловушка, которую надо видеть, которая не имеет простого решения. Фактически мы, как мир, впервые столкнулись с таким массовым феноменом, что связано с информационно-коммуникационными технологиями, транспортными технологиями и с тем, что мир действительно становится плоским. И гораздо легче по нему передвигаться, гораздо легче жить в одной стране, а получать доход – в другой. Мир впервые столкнулся с такого рода вызовами, и мы столкнулись с ними наиболее остро, потому что одним из позитивных наследий Советского Союза было качество человеческого капитала, более высокое, чем обычно в стране этого уровня среднедушевого ВВП. И перед нами стала задача или поднимать ВВП до уровня человеческого капитала, или человеческий капитал уедет и заменится тем, который будет соответствовать этому уровню. Процесс двухсторонний, процесс очень противоречивый, но, пожалуй, в социально-экономическом смысле он один из главных.
РИА «Новости»: Один из тезисов, который Вы достаточно часто озвучивали – это утверждение о том, что не бывает экономического роста без роста населения. И демографические показатели России в этом плане весьма неутешительны. Как эксперты «Стратегии-2020» предлагают решить эту проблему?
В.А. Мау: Прежде всего я уточню тезис. Я всегда говорил, что экономическая история не знает этого феномена. Из того, что в экономической истории этого не было, не следует, что это невозможно. Пока этого не было. И это у человека, особенно экономического историка, кем я базово являюсь, возбуждает вопрос. В «Стратегии» этот вопрос ставится и обсуждается с двух позиций. Один – это внешняя миграция. Понятно, то, что мы обсуждаем последние 15 лет, это в какой мере внешняя миграция может компенсировать сокращение рабочей силы, сокращение демографии? В какой мере мы можем стимулировать квалифицированную миграцию, а не только неквалифицированную? Там есть набор достаточно хорошо проработанных в этом смысле предложений. Есть другой вопрос, другая сторона проблемы, которая, на мой взгляд, новаторская, которую я, во всяком случае, не встречал. Которая не так подробно проработана в стратегии, но там сформулирована.
Это проблема перцепции трансформации России. Когда мы говорим, что для роста нужно – желательно, – чтобы население росло, мы пока говорили в целом по стране, но ведь на самом деле нужен приток населения в точке роста, и российское экономическое пространство сейчас пока еще сформировано очень нерационально. То есть очевидно, что есть точки роста в рамках разных регионов – от Дальнего Востока до западных территорий России. И по моему представлению, одной из задач региональной политики, политики пространственного развития должны быть стимулирование, концентрация населения в точках экономического роста. Это сложно. Тут же возникают в памяти дискуссии 30-летней давности о ликвидации неперспективных деревень, да? Но одно дело, когда их насильно закрывают, а другое дело, когда вы стимулируете приезд из депрессивных регионов, в которых нет значимых экономических перспектив превратиться в городские агломерации, в центры культуры и экономического роста. И в этом смысле территориальная трансформация, реорганизация пространства российского тоже, на мой взгляд, могли быть одним из важных факторов компенсации демографической проблемы, которая у нас есть.
РИА «Новости»: Российский бюджет сформирован на основе умеренно-оптимистического сценария, и в то же время в Европе продолжается кризис. Скажите, учитывается ли в «Стратегии» возможная рецессия мировой экономики и, в частности, в зоне евро, как в одном из основных потребителей российских углеводородов?
В.А. Мау: «Стратегия» однозначно – безотносительно к европейскому кризису, хотя это имеет к нему прямое отношение – повторяю, даже если бы европейского кризиса не было, «Стратегия» однозначно настаивает на введении бюджетного правила, основанного на том, что все бюджетные расчеты должны основываться на средней 10-летней цене на нефть. Это, конечно, условная величина, но ее достоинство в том, что она достаточно консервативна и неторгуема. Чем это отличается от бюджетного правила 10-летней, ну 8-летней давности, докризисного? То, что мы отказываемся от цены отсечения, устанавливаемой каждый год правительством или парламентом, мы уходим от политического торга, закладываем в бюджет цены на нефть, которые представляются более или менее гарантированными.
Конечно, возможны катаклизмы, при которых и это не работает. Но с очень высокой степенью вероятности можно сказать, что средняя 10-летняя цена на нефть задает тот уровень доходов, который с высокой степенью вероятности у страны будет, и соответственно предложение балансировать доходы и расходы на уровне доходов при средней 10-летней цене, заимствования, если доходы нужны сверх этого, несмотря на рост резервов. Понимая, что когда вы заимствуете при росте резервов – это гораздо эффективнее, чем когда вы заимствуете, потратив резервы. И при установлении потолка госдолга в 25% ВВП. Хотя часть экспертов считает, что это слишком много, другие полагают, что это слишком мало. В общем, конечно, с точки зрения проблем современной Европы сама дискуссия о том, что 25% от ВВП – допустимый ли уровень, является смешной.
РИА «Новости»: И последний вопрос. Есть ли у России внутренние резервы для роста? И если есть, то как их можно использовать и как активизировать использование этих резервов?
В.А. Мау: Резервы для роста есть в любой стране, у России тем более, поскольку это все-таки большой рынок и большая история. Я повторю обычную экономическую мантру: надо улучшать институты, улучшать качество институтов. А вообще есть классическая фраза Адама Смита о том, что, для того чтобы национальный потенциал укреплялся, для экономического счастья стране нужны низкие налоги, эффективная судебная система и мир.
РИА «Новости»: Спасибо вам большое. Всего доброго.