22 сентября открытое заседание экспертной группы №7 "Рынок труда, профессиональное образование, миграционная политика" было посвящено презентации новой монографии Центра трудовых исследований (ЦеТИ) НИУ ВШЭ «Российский работник: образование, профессия, квалификация» (под редакцией В.Е. Гимпельсона и Р.И. Капелюшникова. Издательский дом НИУ ВШЭ, 2011). Презентация была приурочена к выходу в свет монографии и десятилетнему юбилею Центра трудовых исследований.

В общих чертах структуру монографии можно описать следующим образом: первая глава посвящена общему обзору эволюции человеческого капитала; во второй главе с помощью эконометрических методов обобщаются оценки отдачи от образования; несколько глав затрагивают вопросы соответствия уровня образования и полученной профессии спросу, предъявляемому рынком труда. В книге впервые поставлена проблема внутрипрофессионального неравенства — этому явлению также отводится отдельная глава. Наконец, две главы посвящены проблеме подготовки рабочих кадров, в том числе в контексте межстранового сравнения. Важно отметить, что все главы книги опираются на результаты эмпирических исследований.

Понятие человеческого капитала ограничивается в книге тремя измерениями: образованием, профессией и квалификацией, — таким образом, человеческий капитал понимается как совокупность перечисленных выше характеристик. «При этом фокус книги, и это принципиально, — использование человеческого капитала, — подчеркнул Владимир Гимпельсон. — Иметь человеческий капитал и эффективно использовать его — это совершенно разные вещи. Один из выводов, к которым мы приходим в книге, заключается в том, что наша страна богата человеческим капиталом, но крайне плохо им распоряжается. А человеческий капитал не любит, когда его используют плохо — он делает выводы и убегает».

Продолжая обзор монографии, Владимир Гимпельсон остановился на пяти других выводах, предложенных ее авторами. Первый из них фиксирует продолжающийся в России рост охвата третичным, то есть высшим и средним профессиональным образованием: получение высшего образования фактически стало социальной нормой. Рост спроса на высшее образование со стороны населения встречается с экспансией предложения высшего образования, что ведет к снижению его качества. Вместе с тем в настоящее время на рынке труда наблюдается слабая селекция работников по качеству образования.

Второй вывод характеризует эволюцию и дифференциацию выгоды человеческого капитала. Если в начале переходного периода нормы отдачи от образования были крайне низки, то уже к концу девяностых годов они достигли достаточно высоких значений, и, несмотря на экспансию предложения высшего образования, остаются высокими и сегодня. «Другой связанный с этим аспект — сохранение значительного внутрипрофессионального неравенства, — добавил Владимир Гимпельсон. — Это во многом парадоксальная история, рациональное объяснение которой найти трудно, но она является важной составляющей неравенства на рынке труда в целом».

Третий — и один из самых тревожных выводов — авторы монографии обозначают как накопление диспропорций между образованием и рынком труда. При увеличивающейся доле работников с высшим образованием в последние 20 лет ускоренно росли и продолжают расти сектора, где спрос на «сложный» труд ограничен — строительство, торговля, сектор бытовых услуг. Тот факт, что многие граждане с высоким уровнем образования вынуждены и готовы работать на рабочих местах низкой квалификации, может свидетельствовать, по мнению Владимира Гимпельсона, о неэффективности общественных и частных инвестиций в образование.

Еще одна серьезная проблема заключается в ограничении спроса на человеческий капитал со стороны предприятий. Наряду с развитыми производствами, создающими спрос на квалифицированную рабочую силу, в России существует большое количество нерентабельных предприятий, «консервирующих» спрос на малоквалифицированный и малооплачиваемый труд. Деформализация занятости является другой стороной той же самой проблемы, препятствующей генерированию российской экономикой «хороших» рабочих мест.

Заключительный блок выводов позволяет авторам книги говорить о «тупике профессионального обучения». Инвестиции в человеческий капитал малы и продолжают сокращаться, доля предприятий, переобучающих своих работников хотя и близка к средним показателям по другим странам, но оплата труда таких работников остается невысокой. Высокая «текучесть» рабочей силы также является антистимулом инвестиций в человеческий капитал. Сравнительный анализ на примере Великобритании и Германии, предпринятый авторами монографии, показывает, что эффективность системы профессионального образования в очень большой степени зависит от институциональных факторов, присущих экономике данной страны. Просто «скопировать» такую систему в отрыве от «родственных» ей экономических и социальных институтов невозможно.

Резюмируя сказанное и предлагая заглянуть в ближайшее будущее, директор ЦеТИ отметил, что «развитие человеческого капитала все больше будет зависеть от делового климата и институциональных условий». «В условиях глобальной конкуренции и открытых границ человеческий капитал вряд ли будет мириться с тем, что он не полностью востребован, — сказал Владимир Гимпельсон. — История двадцатого века показывает, что большинство стран с обширными природными ресурсами не относятся к числу богатых и успешных. Другая ситуация с человеческим капиталом: все экономические лидеры являются одновременно лидерами и его накопления, и его использования. Очень обидно, что наша страна оказывается редким исключением: мы умеем накапливать человеческий капитал, но не можем его эффективно использовать».

Продолжил презентацию монографии заместитель директора ЦеТИ Ростислав Капелюшников. Он более подробно остановился на проблеме соотношения спроса и предложения квалифицированной рабочей силы в России, заметив при этом, что анализ такого спроса на рынке труда обычно остается за рамками проводимых в нашей стране исследований. Ростислав Капелюшников особо оговорился, что в данном контексте под квалифицированной рабочей силой понимаются работники с высшим или средним профессиональным образованием.

Тезис о растущей популярности третичного (и прежде всего высшего) образования среди российских граждан находит свое подтверждение в цифрах. По среднему числу лет накопленного образования и доли лиц с третичным образованием на рынке труда Россия находится в числе мировых лидеров, резко выделяясь среди стран с развивающейся экономикой. Несоответствие экономических и образовательных показателей позволяет отнести Россию к особой категории стран — mis-developed countries, то есть стран, развитых «не туда, куда нужно». «Лучшей характеристики для России не найти, и нигде она так ярко не проявляется, как в сфере использования человеческого капитала», — уверен Ростислав Капелюшников.

С начала 90-х по середину 2000-х годов доля россиян, обучающихся в вузах, выросла на 170%, причем демографическими факторами этот гигантский скачок объяснить невозможно. Не выдерживает проверку цифрами и популярное предположение о том, что бум спроса на высшее образование связан с желанием молодежи избежать службы в армии. Фактор призыва, по расчетам авторов книги, дает прибавку лишь в 6-8% студентов. Любопытно, что среди мужчин доля обучающихся в вузах выросла в два раза, а среди женщин, которым армия «не грозит», — в три раза. Таким образом, можно предположить, что главным фактором роста спроса на высшее образование являлась экономическая отдача от получения диплома.

Какой же при сохранении нынешних тенденций будет образовательная структура российского населения в будущем? По мнению Ростислава Капелюшникова, «рано или поздно высшее образование получат около 70-75% нынешних молодежных когорт». А к середине века две трети российских работников будут иметь вузовские дипломы. В то же время необходимо заметить, что экспансия высшего образования не является исключительно российским трендом, и опасения относительно возможности «переваривания» рынком труда большого количества высококвалифицированных работников высказываются во многих развитых странах. Так, нобелевский лауреат Пол Кругман полагает, что в США образуется слишком большая масса выпускников колледжей и университетов, которые не смогут найти себе достойной работы, будут вынуждены соглашаться на пониженные заработки, что в итоге приведет к размыванию среднего класса. В ответ на это другой лауреат Нобелевской премии Гэри Беккер заметил, что если бы ситуация была настолько драматичной, следовало бы ожидать начало роста безработицы среди людей с высшим образованием и снижения их заработков.

Ростислав Капелюшников взялся проверить обоснованность этих предположений применительно к российской действительности. Приведенные им данные показывают, что в России безработица среди выпускников вузов значительно меньше, чем среди трудоспособных граждан без высшего образования (и этот разрыв только увеличился по сравнению с началом реформ), «премии» за высшее образование можно охарактеризовать как высокие и даже численность работников с высшим образованием, занимающих низкоквалифицированные трудовые позиции, сократилась по сравнению с 1999 годом (однако их доля по-прежнему велика — 12 из 41 миллиона человек).

Так почему же в России спрос на высококвалифицированную рабочую силу рос еще быстрее, чем ее предложение? «Все это выглядит так, как если бы в России действовал механизм эндогенного технического и организационного прогресса, смещенного в пользу квалифицированной рабочей силы, — отвечает Ростислав Капелюшников. — Это подразумевает, что предложение рождает свой собственный спрос». Поясняя выказанный тезис, заместитель директора ЦеТИ обратил внимание на то, что в современной российской экономике оказался востребованным целый класс квалифицированных работников, которому не было места в советской плановой системе — класс «белых воротничков». Они стали «топливом» организационного прогресса российских компаний и предприятий, нуждавшихся в большом количестве персонала, умеющего работать в информационной среде.

Однако действие эндогенного фактора небесконечно, и повышенный спрос на высшее образование со стороны рынка труда будет угасать. «Не исключено, что российская экономика приблизилась к черте, за которой может начаться резкое увеличение масштабов недоиспользования квалифицированной рабочей силы и падение экономической ценности образования. Это чревато потерей тех преимуществ, которые пока в российских условиях дает накопление человеческого капитала. В результате вместо высокопродуктивной экономики знаний мы можем получить экономику невостребованных знаний либо псевдознаний, и контуры такой экономики уже начинают угадываться», — предупреждает один из авторов новой монографии ЦеТИ.

 Стенограмма заседания гр.№7 от 22.09.2011