19 мая в Высшей школе экономики прошло очередное совместное заседание двух экспертных групп по обновлению «Стратегии-2020» – № 7 «Рынок труда, образование, миграционная политика» и № 8 «Новая школа». С докладами выступили их руководители — ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов и научный руководитель Института развития образования (ИРО) НИУ ВШЭ Исак Фрумин.

Смысл совместного заседания Ярослав Кузьминов объяснил так: прежде чем каждая экспертная группа представит свои предложения, необходимо установить связь между секторами, ситуацию в которых они обсуждают. Между общим и профессиональным образованием, рынком труда и инвестиционным климатом существуют точки пересечения, поэтому требуется совместное обсуждение, каким должен быть их вклад в ВВП. Основной вопрос, который обсуждался на заседании — во что же обойдется качественное образование для России, надо ли вкладывать в эту сферу больше и почему.

Глобальные и национальные

Исак Фрумин рассказал о вызовах, которые стоят перед российской школой — глобальных и национальных. В своем выступлении он подчеркнул, что доля расходы на образование в России — 5,5% ВВП — вполне вписывается в общемировой тренд (в Турции, например — менее 3%, а в Исландии — более 8%). При этом в 2006-м году расходы на одного школьника в России составляли 3,4 тысячи долларов, а в наиболее богатых странах они превышали 7 тысяч долларов.

В числе глобальных вызовов — кризис традиционной модели детства, потеря школой «монополии» на образование, развитие новых форм социализации — Интернета и так называемых «детских индустрий» (услуг репетиторов, гувернанток и проч.), повышение роли технологической грамотности, появление в школах детей, плохо говорящих по-русски. Вместе с тем российская система образования находится сейчас не в большем кризисе, чем любая из систем развитых стран. По некоторым направлениям работа по-прежнему ведется успешно: «не только в Москве, но даже в Урюпинске можно найти, где поучиться, и наши образовательные стандарты — одни из лучших».

Среди национальных вызовов обращает на себя внимание, прежде всего, ситуация с дошкольными учреждениями. В последние годы она несколько улучшилась: в 2008-м места в детских садах удалось найти для 60% детей (в 2009-м — 59,2%). Но даже такая доля охвата — это все еще уровень развивающихся стран. При этом Россия — одна из немногих стран с недифференцированной оплатой за содержание ребенка в дошкольных учреждениях и очень дорогими услугами.

Известная проблема, неоднократно обсуждавшаяся на заседании экспертной группы «Новая школа» — низкие результаты наших детей в международных сравнительных исследованиях качества образования. Несмотря на то, что «по PISA (международная программа оценки знаний старшеклассников) мы чуть выше среднего тренда», почти треть подростков в России не способна понять смысл прочитанного, и с 2000-го года их доля остается неизменной. От финских и гонконгских сверстников по уровню измеряемых компетенций они отстают в 10 раз: научившись решать задачки по физике, в реальной жизни дети теряются.

Для России характерно сильное ухудшение здоровья детей за годы обучения в школе, и отчасти это может быть связано с их высокой нагрузкой. По сравнению с развитыми странами российский семиклассник, например, учится дольше: 34 часа в неделю (в Финляндии — 33, в Японии — 29, в США — 28,5, во Франции — 27 часов).

Еще один национальный вызов — неравномерные доходы школ. Фактически в России сейчас три системы школьного образования с разными нормативами финансирования в расчете на одного учащегося: гимназии и спецшколы, массовые школы со слабыми кадрами и условиями, «стигматизированные» школы для трудного контингента. «В «депрессивных» районах подушевое финансирование в 2–3 раза меньше, чем где-нибудь на Остоженке или на Большой Никитской», – отметил Исак Фрумин.

Ресурсы и стратегии

Каковы же ресурсы и возможности для решения всех этих проблем?

Во-первых, временной ресурс. Учебный год в РФ почти на месяц короче, чем в других странах. В итоге суммарное число учебных часов в России почти на 3000 меньше, чем в странах ОЭСР (8570 против 11410). В Испании, например, летние месяцы тратятся на поддержку детей с трудностями в обучении. Получается, что продолжительность обучения в России низкая. В большинстве стран дети идут в школу с 5–6 лет, а там, где они начинают учиться с семи, этому предшествует развитая система предшкольной подготовки. «Я был неправ, когда выступал против 12-летнего школьного образования», – заявил Исак Фрумин.

Во-вторых, семейный ресурс. Известно, что дети из семей с высоким уровнем образования родителей обычно учатся лучше. Российские результаты PIRLS (тест для выпускников начальной школы) — среди мировых лидеров, потому что дети приходят в школу, уже умея читать. Надо развивать систему дополнительных образовательных услуг для семей, а также другие внешкольные формы обучения: дополнительное образование, «детские индустрии», Интернет.

По мнению Исака Фрумина, для дальнейшего развития общего образования возможны три стратегии.

Первая — спокойное завершение объявленных реформ («Наша новая школа») и обеспечение необходимых для этого ресурсов.

Вторая — умеренное продолжение реформ и их ресурсное подкрепление. Это расширение вариативности дошкольного образования, реформа педагогического образования, информатизация, новый стандарт и профильная старшая школа, выход на «эффективный» контракт с педагогами и т.д. (в отличие от «квази-эффективного» при первой стратегии, когда подразумевается обеспечение лояльности преподавателя за счет зарплаты, хотя выполнять работу качественно этот преподаватель неспособен).

Третья стратегия — трансформация системы с упором на альтернативные формы образования и социализации. Она включает поддержку семейных форм образования и воспитания (особенно в раннем детстве), открытого образования (включая дополнительное), «детских индустрий», программу по «вытягиванию» сегментов системы, переход от контроля к оценке качества образования и проч.

Собрать «калашников» из «лего»

«При проведении реформ мы равняемся на развитые страны. Но культура российских школьников иная. Какие изменения здесь потребуются, и возможны ли они сегодня?» – задал вопрос научный руководитель НИУ ВШЭ Евгений Ясин. По словам Исака Фрумина, такая ситуация действительно имеет место: «мы привезем лего, а из него соберут автомат Калашникова». Именно поэтому к изменению содержания образования при переходе на новые образовательные стандарты следует относиться с осторожностью. Прежде чем внедрять новые идеи повсеместно, необходимо преодолеть культурное сопротивление на каком-то небольшом участке.

Не стоит гнаться и за увеличением количества реформ. Сегодня директору школы приходится думать не только о переходе на стандарты второго поколения, но и об организационно-экономических изменениях, о реализации 83-го закона. По мнению Исака Фрумина, с этим законом тоже все непросто: директора колледжей, переходящих в статус автономного учреждения, делают все, чтобы ничего не менялось. Отсюда вывод: либо нужно переучивать управленцев, причем каждого по отдельности, либо отказаться от реформы совсем.

В ходе дискуссии по докладу Ярослав Кузьминов отметил усталость общества от реформ в образовании: «Организация — это не чистое поле, на котором постоянно можно что-то стирать и писать заново, это живые люди». Что-то изменить можно лишь в новых организациях, с новым коллективом — и вкладывать в это более эффективно, чем пытаться реформировать существующие школы. И для того, чтобы эти новые коллективы смогли работать, школе нужно дать больше свободы: необходимо сокращать объем формальной отчетности.

По поводу изменений в содержании образования ректор НИУ ВШЭ заметил, что важнейшие упущения нынешней школьной программы — это плохое преподавание иностранного языка, экономики и права. Между тем это важнейшие предметы для социализации и входа на рынок труда для каждого молодого человека. Поэтому откладывать введение экономики и права на 10 лет (именно столько времени отводится на повсеместное введение стандартов старшей школы) только потому, что их будут плохо преподавать, нельзя.

Участниками дискуссии был затронут вопрос о том, как современная школа работает с детьми мигрантов. «Как планируется интегрировать их в российское общество?» – поинтересовался научный сотрудник Исследовательского центра по изучению инфраструктурных отраслей (SIRC) Московской школы управления «Сколково» Алексей Гусев. Исак Фрумин отметил, что сейчас в Москве уже не один десяток школ, где для более трети учеников русский язык — неродной. Такие школы превращаются в «гетто» – родители детей, говорящих по-русски, переводят их в другие образовательные учреждения. Ярослав Кузьминов указал, что для решения этой проблемы нужны административные меры: «детей, которые с трудом говорят по-русски, в школе должно быть не более 15%».

Две модели, один контракт

Ухудшение позиций педагога на рынке труда также относится к числу глобальных вызовов, и это особенно заметно на примере России. Каким должен быть эффективный контракт — такой, который будет одинаково приемлем и для педагога, и для бюджета? Эту проблему рассмотрел в своем докладе Ярослав Кузьминов. Основной вопрос, который задавали исследователи НИУ ВШЭ в ходе мониторинга экономики образования: сколько надо платить учителю, чтобы он оставался работать с детьми? И какой должна быть зарплата, чтобы привлечь в школы новых хороших специалистов? Средняя зарплата учителей, опрошенных в ходе мониторинга — около 20 тысяч рублей, а зарплата, при которой учитель согласился бы сменить работу и стать клерком в офисе — чуть больше 37 тысяч. Две трети опрошенных педагогов на это готовы — лояльность профессии у них весьма низка, считает Я. Кузьминов.

Ситуация в высшем образовании еще более «одиозная»: было бы странно ожидать «инновационного вклада» от преподавателей высшей школы при нынешнем уровне финансирования. По итогам проекта по изучению академических контрактов НИУ ВШЭ и Всемирного банка, заработок российских профессоров отстает даже от их коллег в Казахстане. Не говоря уже, например, о Канаде, где он составляет до 90 тысяч долларов в год (в России — меньше 12 тысяч). Только треть профессоров в РФ занимается наукой, основная часть заработка — преподавание и административная работа, часто в нескольких вузах.

В 2009-м году средняя зарплата преподавателя вуза была чуть более 15 тысяч рублей, с дополнительной занятостью чуть более 21 тысячи — почти как у учителя. «Такого нет ни в одной стране», подчеркнул докладчик. Зарплата, при которой вузовские преподаватели отказались бы подрабатывать где-то еще, — около 50 тысяч рублей. Минимальная зарплата, при которой они готовы сменить работу, в 2007-м году составляла 57 тысяч, в 2009-м увеличилась до 72 (готовы уйти на такие оклады около половины преподавателей).

Размер эффективного контракта можно было бы определить двумя способами. В первой модели — при соотношении заработков научно-педагогических работников и средней зарплаты в экономике на уровне США и Германии — школьным педагогам надо было бы увеличить средний оклад на 35%, вузовским — почти вдвое. Во второй модели — для обеспечения их заработками на таком уровне, чтобы можно было отказаться от дополнительной занятости, размер контракта должен быть увеличен почти вдвое в обоих случаях. «Между этими двумя моделями надо найти «золотую середину», – считает ректор НИУ ВШЭ.

По первой модели расходы на образование к 2020 году должны будут возрасти на 0,6% ВВП, по второй — на 1,2%. В исследовательских проектах в ведущих вузах должно участвовать не менее 15–30% научно-педагогических работников, на 1 рубль заработка за счет преподавания должен выделяться 1 рубль доходов от участия в НИР и НИОКР. Надо развивать и вузовскую инфраструктуру, если Россия хочет иметь конкурентоспособное высшее образование, например, строить новые общежития. Наконец, нужна программа развития для слабых образовательных учреждений.

Предварительная оценка необходимого увеличения бюджетных расходов производилась только по общему и высшему образованию. На уровнях начального и среднего профессионального образования, по мнению экспертов, достаточно денег, просто расходовать их надо более эффективно: таким профессиям, как «секретарь-машинистка», учить за полгода, а не за три.

Через какое время достаточное финансирование позволит выйти на нужный уровень? За половину 10-летнего срока это должно осуществиться — иначе ничего и не стоит затевать, считает ректор НИУ ВШЭ. Вузы, в частности, могут доплачивать преподавателям за результаты их научного труда, а также по итогам голосования студентов — как это делается в Высшей школе экономики. Таким путем можно будет запустить механизмы внутреннего обновления образовательных учреждений и привлечь в школы и университеты новых специалистов.